Когда бой еще гремел, но исход его уже не вызывал сомнений, капитан 2 ранга Лялько примчался в Стужки на полуглиссере, на котором он провел на реке почти всю ночь, следя за действиями кораблей. Мы крепко обнялись. Было отрадно, что не подвели сухопутчиков. Как-никак это была первая высадка десанта и для бригады Лялько, и для всей флотилии.

Степан Максимович был горд своими подчиненными. Командиры бронекатеров отряда высадки лейтенанты В. И. Златоустовский, В. И. Бесштанкин, Д. Г. Маркин, А. К. Корочкин показали себя с наилучшей стороны, причем ни один катер не получил существенных повреждений. Потери свелись к нескольким раненым, в числе которых был командир отряда старший лейтенант Цейтлин.

Лялько доложил, что тральщики, обеспечивавшие высади ку десанта, прошли вверх по реке и обнаружили еще одно заминированное заграждение. Минеры капитан-лейтенанта Селянкина проделали в нем проход.

— Выше как будто чисто, — закончил доклад командир бригады. — Прошу разрешения двигаться дальше.

События стали развиваться быстротечно. Выбитые из Здудичей, гитлеровцы отходили к районному центру Паричи — последнему значительному узлу их обороны на Березине перед Бобруйском. Наши войска, преследуя врага, продвигались вперед по обоим берегам.

Берега за Здудичами — низкие, заболоченные, тяжелая боевая техника проходила не везде, особенно после дождей. Поэтому наступавшие сухопутные части отдалились от реки, локтевой контакт с ними нарушился. Независимо от этого мы действовали, исходя из задачи, поставленной в директиве фронта: при отходе противника — стремительно его преследовать.

А ближайшей целью являлись Паричи. Там у гитлеровцев была мостовая переправа, которая использовалась для маневра войсками. И еще до начала наступления было предусмотрено, что при подходе частей 105-го корпуса к Паричам наши корабли должны прорваться к переправе и вывести ее из строя.

Итак, корабли двинулись вперед. Конечно, нельзя было рассчитывать, что весь путь до Паричей окажется свободным. Но мы были уверены: такие командиры, как Лялько и Песков (его бронекатера шли впереди), способны ответственно принимать решения, действовать смело, но с разумной осмотрительностью.

Вслед за группой разведки передовой отряд флотилии километр за километром поднимался по извилистой Березине. Нетрудно представить, как настораживала моряков — после двух суток артиллерийской канонады и упорнейшего сопротивления врага на исходном рубеже — окружившая их вдруг тишина безлюдных зеленых берегов, покрытых то лесом, то болотными зарослями.

Не обнаруживая некоторое время ни противника, ни наших сухопутных частей, Песков по радио запрашивал об обстановке командира бригады, шедшего со вторым эшелоном, а тот в свою очередь просил ориентировки у нас. Но и на ВПУ недоставало свежих данных о ходе наступления наших войск. Все находилось в движении, поступавшие сведения быстро устаревали. Армейцы, однако, подтверждали: очень важно, чтобы корабли не опоздали с ударом по переправе в Паричах.

Без особых помех бронекатера приблизились к левобережному селу Бельчо, куда сухопутные части подойти по размытым дорогам не успели. Немцы же именно тут создали заслон. Разведка боем, проведенная двумя головными бронекатерами (на одном из них был при этом убит пулеметчик и повреждена башня), выявила: близко к реке размещены орудия, минометы, пулеметные точки. Стало ясно, что с ходу здесь кораблям не прорваться.

Бронекатера заняли огневую позицию за изгибом реки, напротив Бельчо был развернут наблюдательный пункт. Управлять огнем командир дивизиона Песков поручил подоспевшему из-под Здудичей со своими артразведчиками Хватову. И началось подавление неприятельских батарей. Стрелять приходилось расчетливо — надо было беречь снаряды для Паричей.

Бой под Бельчо затягивался. Командир дивизиона, пройдя вперед по противоположному лесистому берегу, высмотрел сосну, поднимавшуюся над другими деревьями, и, взобравшись на нее, стал наблюдать и за Бельчо, и за паричской переправой — по прямой до нее было километра четыре. Песков знал, что удар по переправе должен помочь армейцам взломать узел вражеской обороны. А теперь он собственными глазами увидел, как немецкие войска перебрасываются по свайному мосту с правого берега на левый. Комдив понял: надо спешить.

Разрушить мост артогнем с закрытой позиции, откуда бронекатера били по батареям у Бельчо, не удалось: цель невелика, а дистанция около семи километров. И командир дивизиона, оценив обстановку, отдал со своего НП на сосне приказ, адресованный командиру отряда Плёхову и запомнившийся всем, кто его передавал: «Во имя Родины любой ценой прорваться к Паричам и пресечь переправу!»

У Бельчо враг продолжал ожесточенно сопротивляться. Но капитан 3 ранга Песков не ошибся, решив, что наступил момент, когда прорваться через не подавленный еще до конца огневой заслон противника становится возможным.

На прорыв к Паричам пошли три бронекатера Плёхова (четвертый катер отряда был поврежден в самом начале боя под Бельчо). Другой отряд прикрывал их огнем.

Дался этот прорыв нелегко. Больше всего досталось «Сорок четвертому» лейтенанта Георгия Захарова — он следовал в колонне вторым и на нем враг сосредоточил огонь, после того как удачно проскочил «Сорок второй», шедший головным. Стреляя на ходу прямой наводкой, катер Захарова успел разбить два немецких орудия, но и в него попало три снаряда. Погиб расчет орудийной башни, на борту возник пожар, вышли из строя моторы. Шедший сзади «Сорок третий» лейтенанта Андрея Евгеньева подоспел на помощь и отвел поврежденный катер к берегу, в непростреливаемое место. Это было уже выше Бельчо — в тылу у противника. Поредевшая команда «Сорок четвертого» ликвидировала пожар, предотвратив взрыв артпогреба, и заняла оборону с уцелевшими пулеметами. Оставшиеся снаряды перегрузили на бронекатер Евгеньева.

«Сорок третий», которому пришлось задержаться в зоне сильного, можно сказать кинжального, огня, также получил серьезные повреждения. Только благодаря мастерству и самоотверженности экипажа он сохранил боеспособность и смог вслед за «Сорок вторым» идти дальше. На борту «Сорок третьего» находился командир отряда Плёхов, на «Сорок втором» — замполит капитан-лейтенант Семенов.

Когда бронекатера вырвались на плес перед мостом в Паричах, переброска гитлеровских войск по нему продолжалась. Шли танки, тягачи с орудиями, грузовики, бегом передвигалась пехота. Враг встретил катера огнем с обоих берегов, И от катерников теперь требовалось, чтобы прорыв в неприятельские тылы, стоивший таких усилий, не остался безрезультатным, расчетливо использовать каждую минуту и имевшийся на борту боезапас.

Трехдюймовыми снарядами разрушить свайную переправу трудно, особенно если нет возможности бить по ней длительное время. Командир «Сорок второго» старший лейтенант Михаил Жиленко, приблизившийся к переправе первым, правильно решил; главная цель — не сам мост, а то, что по нему движется. С дистанции 400–500 метров башенное орудие било осколочно-фугасными и шрапнелью по переправлявшимся фашистским войскам и их технике. Находясь сам под обстрелом, получая все новые повреждения, головной бронекатер вел огонь, пока не выпустил все снаряды.

На боевой счет его экипажа занесли потом 17 разбитых автомашин, 6 тягачей с орудиями, один танк, две уничтоженные и рассеянные роты фашистской пехоты. Но гораздо важнее этих нанесенных врагу и учтенных, насколько удалось, конкретных потерь было то, что подбитые и подожженные машины загораживали дорогу другим, все более закупоривая переправу.

«Сорок третий», открывший огонь несколькими минутами позже, также израсходовал весь наличный боезапас. Переправа была забита остановившейся и горящей техникой. Уцелевшие гитлеровцы в панике бросались в воду. Переброска фашистских войск на левый берег прекратилась.

Однако Песков, наблюдавший все это со своего НП на дереве и державший связь с Плёховым по радио, считал, что, пока цел сам мост, противник может возобновить по нему движение, особенно если задержатся наши сухопутные части. И еще до того, как сделали все, что могли, бронекатера Плёхова, командир дивизиона послал им на подмогу три других. Им было уже легче прорваться мимо Бельчо: туда подходили по суше наши войска и вражеский огонь по реке слабел.